Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

Да и экипаж БеПо, напавший на нас, оказался, в значительной своей части, за исключением агитаторов-подстрекателей, грузинскими железнодорожниками. Я видел издалека как их допрашивали прямо на поле "бойни", чтобы максимально использовать эффект устрашения. Видимо, пленные не особенно-то и упирались, наоборот, создавалось впечатление, что они говорили много и охотно. Разобрать что-то издалека было невозможно, только под конец, когда проводивший допрос политрук Никифоров, видимо, решил устыдить бандитов тем, что в бою могли пострадать, и пострадали, женщины и дети, "парламентёр" начал яростно кричать.

— Мои дети где?! Жена моя где?! Чем мне было их кормить?! Камнями с гор?! Зерно, коз, всё, всё забрали! Никто зимы не пережил! Кто мне их вернёт теперь?! Колхоз вернёт?! Или ты вернёшь?! — грузин распалял себя всё больше и больше, а потом, с голыми руками кинулся на пограничников. — Ненавижу!!!

Сухо треснул револьверный выстрел, а потом ещё один и когда на землю упала очередная жертва разворачивающейся гражданской войны, все присутствующие почему-то почувствовали себя неловко и старались не смотреть друг другу в глаза. Как всегда и бывает в таких случаях, из-за веры или денег, амбиций или жажды власти немногих, стреляли и убивали друг друга маленькие люди, каждый из которых имел свою правду, свою причину сражаться на той или иной стороне. И рассудить, кто прав, в конечном счёте, могла только жизнь. Или смерть.

Вскоре после допроса вернулся посыльный из санатория с приказом перегнать БеПо к железнодорожному переезду севернее мыса, что мы, собрав валяющееся оружие, и сделали. Туда же подъехал на трофейном грузовике сам Седых и, сформировав в основном из легкораненых экипаж МБВ в количестве одиннадцати человек под руководством политрука, поставил нам боевую задачу.

— В Грузии контрреволционный мятеж, — ёмко обрисовал сложившуюся обстановку командир. — По словам пленных, к нему присоединились и некоторые армейские части. В сложившейся обстановке нашей первоочередной задачей является установление связи с органами ГПУ Грузии и эвакуация раненых, так как запас имеющихся медикаментов почти полностью израсходован, а некоторым раненым требуются сложные операции, которые можно провести только в условиях стационара. Приказываю силами МБВ провести разведку на север, в направлении ближайшего городка Кобулет, где имеется амбулатория и отдел ГПУ, с которыми необходимо установить связь, проверить исправность пути до указанного пункта, наличие вооружённых банд в непосредственной близости от железной дороги. БеПо остаётся здесь на погрузку раненых. БеПо остаётся здесь на погрузку раненых. Жду вас назад не позднее, чем через час. Вопросы?

Вопросов не последовало, все понимали, что командир и сам хотел бы знать подробности переплёта, в который мы все попали, но, увы, источники достоверной информации отсутствовали. Никифоров только пятнадцать минут на подготовку к рейду, что позволило нам смотаться на машине в санаторий и запастись сухпаем в дорогу. Вёл машину я сам, потеснив найденного Седых водителя из погранцов, который имел небольшой тракторный опыт и поэтму мог вести ЗИЛ-5 только на второй передаче, без переключений, благо легко загруженный автомобиль стартовал на ней без проблем. У меня с переключениями тоже было не слава Богу, но репутацию требовалось поддержать, что я и сделал, перейдя с горем пополам на третью.

В санатории меня ждали испуганные глаза жены и не по-детски серьёзное личико сына. Я, как мог, пытался успокоить своих, убеждая, что скоро вернусь, но Полина всё твердила, что у неё нехорошее предчувствие. Короткий отчёт о моих планах превратился в долгое и мучительное прощание, которое я, собравшись с духом, решительно прервал, бросив при уходе через плечо.

— Сына береги.

Дорога до Кобулета не принесла сюрпризов в виде встречных поездов, которых мы больше всего и опасались. На станции, выбежав на низкую платформу, нас встретил её начальник с актуальным вопросом.

— Что случилось? Кто вы такие?

— Курортники, броневагон взаймы взяли. Сами хотели бы знать, что происходит, — ответил Никифоров. — Связь с кем-нибудь есть?

— Городская телефонная станция работает. Всё остальное — как обрезало. Даже семафорами управлять невозможно. Поезда по расписанию не прибыли. Ищем и пытаемся устранить неисправности.

— С горотделом ГПУ от вас можно связаться?

— Да, конечно. Но там говорят, что всё в порядке и волноваться не о чем.

— Тогда проводите меня. Есть у меня кое-что, что товарищей выведет из благодушного состояния, — хмурясь всё больше закончил Никифоров.

Пока политрук ходил к телефону, мы выбрались подышать и с любопытством осматривались на станции. Да и какая там станция, разъезд просто. Два параллельных пути и низкая платформа между ними. Вместо вокзала какие-то развалины, впрочем, похоже, эти постройки начали строить, но так и не сумели закончить. Сам городок был застроен в основном частными одноэтажными домами, утопавшими в яркой весенней зелени. Жизнь, на первый взгляд, протекала вполне мирно, многочисленные прохожие спешили по своим делам, останавливались поговорить, делали всё, что угодно, но не проявляли ни малейшей враждебности, бросая только удивлённые взгляды на нашу компанию.

Вернувшийся командир МБВ, успокоил нас, что с медиками договорено, они будут встречать нас на станции, а горотдел ГПУ держит ситуацию в окрестностях под контролем и обещал сформировать и прислать через час экипаж БеПо.

— Товарищ политрук, какой смысл нам тут час стоять? Да и товарищ Седых прямо приказал вернуться, — влез я с вопросом, кожей чувствуя какой-то подвох. Ничего себе "под контролем", когда в семи-восьми километрах к югу из пушек палят и бронепоезда катаются!

— Вот и я думаю, — согласился Никифоров и скомандовал. — По коням! Товарищ Седых мне прямой начальник, а местные никаких приказов вообще не отдавали. Возвращаемся.

По прибытии назад, политрук поделился своими опасениями с командиром. Разговор проходил на наших глазах и оставил у меня в душе щемящее чувство тревоги.

— Думаешь, ГПУ Грузии тоже причастно? — спросил Седых своего подчинённого.

— А чёрт его знает! Но одно точно скажу. У нас бы на севере военное положение в таком случае сразу ввели, — ответил Никифоров.

— А здесь, стало быть, всё в порядке вещей? Первое нападение ещё можно на банду списать. Но бронепоезд! Ты ведь им результаты допроса пленных доложил?

— Да, товарищ замначкомендатуры!

— А они?

— Потребовали предоставить в их распоряжение и всё.

— Тааак… В Батуме на юге явно заваруха, там нашей слабосильной команде делать нечего. НПЗ до сих пор горит, столб дыма и туча во весь горизонт. Дорога на север только одна и идёт она через Кобулет. Медикаменты нам нужны позарез. В амбулатории что тебе ответили?

— Обещали встретить прямо на вокзале. Но коек у них нет столько и раненых размещать негде. Только лекарствами могут помочь, — развёл руками Никифоров.

— Значит так. Войдём в Кобулет по двум путям. Ты своим вагоном прикроешь приём медикаментов. С местными чекистами не связываемся. Если попытаются помешать, будем прорываться на север. Возьми к себе ещё пару бойцов, высадишь у входной стрелки, мы их подберём. Выдвигаемся, как закончим погрузку, — подвёл итог Седых и посмотрел на отъезжающий грузовик тяжёлым взглядом.

— Долго ещё? — уточнил Никифоров.

— Раненые все, барахло тоже. Остались убитые. Не бросать же их здесь? Погрузим в твой МБВ, чтобы детишек не пугать лишний раз.

— Есть…

— Вот и превратились мы в "Летучий голландец", — мрачно сказал я Славе спустя полчаса, выжимая рычаг фрикциона и начиная движение.

— Ты о чём?

— "Летучий голландец" — байка морская. Корабль с мёртвым экипажем, предвестник всевозможных несчастий. — Я мрачно кивнул на сложенные везде, где только можно тела.

— Предвестник несчастий? Это правильно. Пусть нашим врагам не повезёт.

— Повезёт им или нет — вопрос. А вот нам при такой жаре наши павшие товарищи духу дадут.

— Это точно. Придётся потерпеть. Ничего, злее будем.

В Кобулете, на платформе, нас действительно ждали две арбы, запряжённые осликами, с красными крестами на белоснежных тентах — местный аналог "скорой помощи". Как и было спланировано, мы встали сразу на двух путях, прикрыв корпусами повозки. Теперь помешать погрузке могли только спереди или сзади, но вряд ли у кого появилось бы желание подставляться под огонь трёхдюймовых пушек.

Мы со Славой немедленно, как только остановились, выскочили наружу подышать. Остальным такой роскоши было не видать — они дежурили при оружии. Впрочем, двигатель глушить мы не стали, как и отходить далеко от дверей.

Вышел на платформу и наш главнокомандующий, сразу направившись к кобулетскому эскулапу почтенного возраста, дожидавшемуся в компании юной медсестры, смугловатое личико которой наводило на мысли о их родстве.